Какие ассоциации приходят обычно на ум, когда мы слышим слово «Япония»? Сад камней, самураи, дымящийся Фудзи… Или более современное — удивительно трудолюбивые люди, осуществившие в конце двадцатого века невиданный прорыв в области внедрения в промышленность новых технологий… Когда мы только собирались в Японию, то даже затруднились, какую цель поездки указать в сопроводительном письме за подписью правящего Архиерея. Впрочем, у самого Владыки, Епископа Саратовского и Вольского Лонгина, сомнений не было: «Паломничество» — вписал он своей рукой.
Нет, конечно, наша небольшая группа отправлялась в Страну восходящего солнца не с целью ознакомления с ее техническими чудесами, не для того, чтобы увидеть, как цветет сакура (хотя мы как раз к цветению ее и поспели, прибыв в Токио к началу Золотой недели [1]), или принять участие в чайной церемонии. Мы хотели познакомиться с жизнью японской Православной Церкви и попытаться привезти из Японии в Саратов частицу мощей святого равноапостольного Николая Японского для строящегося у нас храма во имя этого святого. Но наша поездка стала именно паломничеством, пожалуй, самым необычным и неожиданным для всех ее участников.
Мягкая посадка, и мы снова в воздухе
Мы летим в Японию JALом, то есть Японскими авиалиниями, поэтому можно сказать, что наш визит в эту совсем еще не знакомую, такую непохожую на Россию страну начинается с того момента, как мы поднимаемся на борт огромного боинга. Расчетное время в полете — около 9 часов. Мы немного волнуемся — так долго и так далеко летать еще не приходилось, да и прибыть в японский аэропорт Нарита мы должны по московскому времени около 3-х часов ночи. Но удобство и комфорт внутри, а главное — ненавязчивая предупредительность и покоряющая с первых мгновений вежливость персонала тотчас заставляют нас забыть о своих беспокойствах. Все девять часов пролетают незаметно, и вот мы уже на земле. Первое чувство, когда мы оказываемся внутри здания аэропорта,— недоумение: аэропорт огромный, а народу практически никого… Однако недоумение быстро проходит: народу тут море, просто пассажирские потоки распределены настолько грамотно, каждый в соответствующем направлении, что они практически не смешиваются. Отъезжаем от здания на почти пустом автобусе (кроме нас — три-четыре человека, не больше) и задумчиво смотрим на быстро кланяющиеся нам вслед фигурки сотрудников аэропорта. Задумчиво — потому что и не поймешь: кланяются ли они нам, чьих лиц даже не рассмотрели, или же просто выполняют некий ритуал, для них необходимый, а для нас непривычный. Об этом не раз еще придется задуматься за десять дней нашего пребывания здесь. Хотя… думай — не думай, а вежливость и воспитанность всегда вызывают уважение и умягчают сердце, порождают желание пусть немного, но потрудиться в этом отношении над собой.
Мы едем в другой аэропорт — Ханэда, «ответственный» по преимуществу за внутренние рейсы по Японии. Недолго пробыв на земле, мы вновь поднимаемся в воздух, поскольку наш путь лежит на остров Хоккайдо, родину японского Православия.
В Саппоро к Саплиным
Саппоро — крупнейший город Хоккайдо, административный центр одноименной префектуры, население — чуть менее 2 миллионов человек. В 1972 году тут проходили зимние Олимпийские игры, кроме того, Саппоро известен своим ежегодным Снежным фестивалем, причем туристов сюда собирается столько же, сколько здесь коренных жителей, и даже немногим больше. Но нас в этом городе привлекает совсем иное. В Саппоро живут супруги Саплины, Татьяна Георгиевна и Василий Иванович, наш генеральный консул. С небольшими перерывами Саплины провели в Стране восходящего солнца уже порядка 17 лет. Поэтому для нас очень важно пообщаться с ними и попросить рассказать о Японии, японцах и Японской Православной Церкви: сами Саплины — люди верующие, церковные, прихожане Преображенского храма в Саппоро. В этот храм мы и отправляемся сразу после обеда.
Протоиерей Алексий Мацудайро [2], 71-летний старец — первый священник-японец, которого мы встречаем в своей жизни. И странное ощущение — словно обман какой-то… Он совершенно русский батюшка! Нет, по национальности он японец, и выглядит как представитель того народа, к которому принадлежит, и говорит, конечно же, по-японски. Но, войдя в храм, я никак не могу отделаться от мысли, что мы в России — настолько он «такой же», как наши священники, и в храме все настолько «так же», как у нас.
В большинстве случаев Православие передается в Японии из поколения в поколение, от отцов к детям, как семейная традиция. Однако отец Алексий — исключение из этого правила (как, скажу, забегая вперед, и большинство священнослужителей, с которыми нам доведется здесь пообщаться). Маленький, худенький, буквально прозрачный и оттого словно светящийся в полутемном пространстве храма, он рассказывает нам о своей жизни и жизни своего прихода.
Будущий настоятель храма в Саппоро работал служащим компьютерной компании NTSI. Встретил девушку, полюбил ее, но… она была из православной семьи и не могла выйти замуж за язычника. Так у него появился повод впервые заинтересоваться Православием, интерес перерос в веру, а вера побудила оставить светскую карьеру и посвятить жизнь служению Христу. В компании, где он работал, суббота и воскресенье, по счастью, были выходными днями, и будущий батюшка таким образом имел возможность регулярно приходить в храм. Его достаточно скоро заметил тогдашний глава Японской Церкви митрополит Феодосий [3], и по его совету в 1975 году благочестивый прихожанин Николай-До [4] поступил в Токийскую семинарию. И вот, что особенно интересно нам: многим православным японцам в то время Православие представлялось уже не «русской», а «их» религией — ведь они были уверены, что после гонений Церковь в России погибла, ее больше нет. И когда только-только рукоположенному диакону Алексию довелось побывать в Петербурге, Москве, Троице-Сергиевой Лавре, да еще послужить там, то это стало для него сильнейшим потрясением: оказывается, Православие живо не только в Японии, но и в России…
…Преображенский храм, где мы беседуем, небольшой, но очень теплый, чистый и уютный. На воскресную Литургию здесь собирается до пятидесяти человек, если большой праздник — человек семьдесят. Исповедуются и причащаются при этом практически все: так в Евхаристии участвует, можно сказать, вся церковь (и это, как мы узнали позднее, не особенность прихода в Саппоро, а отличительная черта Японской Церкви в целом).
— Вообще же,— говорит отец Алексий,— Церковь наша переживает сейчас непростые времена.
Да, Православие и правда передается из поколения в поколение, но далеко не все, кто крещен от рождения, ходят в храм — всего процентов 10. Некоторые пытаются в своей жизни «соединить» христианство и буддизм. И потому есть насущная необходимость в новой миссии, в распространении веры Христовой в Японии уже сейчас, в наши дни, в продолжение апостольского подвига святителя Николая. Но Господь не оставляет здесь Свое малое стадо: строятся новые храмы и наполняются новыми прихожанами, и среди них немало тех, кто услышал о Христе не в стенах своего родового дома, кто воспринял евангельское слово и дал ему прорасти в сердце.
Мы не хотим утомлять батюшку и готовы распрощаться, но он не отпускает: дни еще пасхальные, и расстаться с нами, не напоив чаем и не угостив куличом,— как же можно? И, приняв приглашение, мы направляемся к причтовому дому, в котором находится, разумеется, и приходская воскресная школа.
Кулич оказывается к нашему удивлению необыкновенно вкусным и, что еще удивительней, приготовленным по каким-то уходящим вглубь веков русским рецептам, оставшимся от русских же эмигрантов. Мы без стеснения едим его — кусок за куском, запиваем замечательным японским чаем и разглядываем детские рисунки на стенде напротив. А особенно внимательно — подписи под ними: Ваня, Настя... И трудно сказать, почему, но на глаза наворачиваются слезы. Наверное потому, что невозможно было представить, что здесь, в этой чужой по сути стране, мы столкнемся с тем, что для нас — настолько близкое и родное.
Василий Иванович
Конечно, нам очень хочется побеседовать о жизни и Православии в Японии с Василием Ивановичем. Этим мы и занимаемся — пока нас заботливо размещают на ночлег, пока кормят немного чудным «русско-японским» ужином. Но в конце концов спускаемся в его консульский кабинет, чтобы поговорить уже под запись, не отвлекаясь и более обстоятельно.
Что представляет собой религиозная жизнь в Японии? — Василий Иванович улыбается:
— Если судить по статистике, то верующих в стране гораздо больше, чем населения по официальной переписи. Почему? — Очень просто: многие японцы исповедуют одновременно и традиционный синтоизм, и проникший сюда позднее буддизм. Есть целый ряд необуддистских сект. В общем-то — полная мешанина: по синтоистскому обряду справляют рождение ребенка, свадьбы, по буддистскому — похороны. Религиозность в целом весьма поверхностная, более сводящаяся к исполнению определенных ритуалов, смысл которых не всегда понятен и тем, кто к ним прибегает: 1–2-го января сходить в храм, бросить куда-то монетку, поклониться, постучать в специальный барабан, пожелав себе тем самым всего наилучшего. Примерно так.
Христианство представлено в основном католиками и протестантами. И совсем небольшую нишу занимает Православие. Василий Иванович подтверждает: в основном православные — это члены тех семей, которые крестились еще при равноапостольном Николае, то есть исповедующие Православие уже в пятом или шестом поколении. Но есть и такие, кого в храм привел духовный поиск, и это, учитывая атмосферу жизни в Японии в целом, очень ценно.
Главная направляющая бытия современного японца — это все-таки стремление к материальному успеху, карьерному росту, к тому, чтобы состояться, причем не просто — а в рамках и ради семьи, рода. Стремление это так велико, что крушение взлелеянных надежд, уже выстроенных планов нередко оборачивается трагедией: «разочаровавшиеся» японцы часто предпочитают «позору» (так они это понимают) уход из жизни, причем порой уходят целой семьей. В год количество самоубийств достигает в стране 30 000. Страшная цифра…
Кроме того, для японцев характерна определенного рода замкнутость жизни — в том маленьком мирке, в который они сами себя помещают: дом, семья, работа, какие-то небольшие семейные развлечения, которые «запрограммированы» рекламой, теми, кто на этом делает бизнес. И вырвать японца из этого привычного круга, заставить задуматься о чем-то вне этого обычно не так-то просто. Мы удивляемся: почему на улицах Саппоро (а позднее — и других японских городов) — если это, конечно, не деловая или торговая часть города — так мало людей? И получаем ответ: а что им там, собственно говоря, делать? Рабочий день кончился, они дома… Тем-то и удивительно и каждый раз воспринимается как чудо, когда Господь кого-то призывает и человек откликается.
Василий Иванович действительно хорошо знает и любит Японию, в немногих словах он способен дать картину современной ее жизни, традиционных ее характеров, но больше всего нас интересует один, может быть, немного наивный, однако важный вопрос: какие они, православные японцы? Вдруг мы сами не успеем это для себя понять… Опасения напрасны: мы успеваем. И убеждаемся в правоте нашего собеседника:
— Какие они? Это очень интересное сочетание традиционных японских добродетелей: верности, трудолюбия, самоотвержения, честности, скромности и смирения с глубокой верой, благодаря которой они получают совершенно иное раскрытие. Очень организованные, сплоченные в своей приходской жизни. И очень тепло, с любовью относящиеся к России и Русской Православной Церкви.)
СПРАВКА 1
Святой равноапостольный НИКОЛАЙ, архиепископ Токийский и всея Японии, (в миру Иван Дмитриевич Касаткин) родился 1 августа 1836 года в селе Береза Смоленской губернии. Окончив Смоленскую духовную семинарию, а затем Санкт-Петербургскую Духовную Академию, принял монашеский постриг с именем Николай и отправился служить в Японию в город Хакодате.
Проповедь Евангелия в этой восточной стране тогда казалась делом совершенно немыслимым, но святитель Николай приступил к нему с большим усердием. В течение восьми лет он изучал язык, нравы и обычаи японцев. Это позволило ему найти взаимопонимание с ними и сделало возможным искреннее общение. Он очень тактично, с большим уважением и терпением относился к местным традициям, не порицал японские религиозные обычаи, но вместе с тем стремился показать своей пастве полноту и глубину Божественного Откровения. Главным в своей миссионерской деятельности святитель Николай считал перевод Священного Писания и богослужебных книг на японский язык. Его переводами православные христиане Японии пользуются и по сей день.
В 1869 году святитель Николай стал начальником вновь образованной Российской Духовной Миссии и был возведен в сан архимандрита. В 1871 году в Японии началось гонение на христиан. Когда гонения несколько уменьшились, архимандрит Николай приступил к строительству в Токио храма в честь Воскресения Христова, а затем — духовного училища.
Спустя два года в Токийской Миссии действовали четыре училища: катехизаторское, семинарское, женское и причетническое, а в Хакодате два училища — для мальчиков и девочек. Стал регулярно издаваться журнал «Церковный вестник», духовная литература. К 1878 году в Японии насчитывалось 4115 христиан. Богослужение в общинах и преподавание проводилось на японском языке.
В 1880 году состоялась хиротония архимандрита Николая во епископа. Он завершил строительство собора Воскресения Христова в Токио, а также принялся за новый перевод богослужебных книг, составил на японском языке Православный богословский словарь.
Русско-японская война 1905 года стала испытанием для святителя и его паствы. Но, несмотря на сложную политическую обстановку, епископ Николай помогал русским военнопленным. За эти подвижнические труды он был возведен в сан архиепископа.
В 1911 году, после полувекового пребывания святителя Николая на японской земле, в Японской Православной Церкви насчитывалось уже 266 общин, 33 017 православных мирян, 1 архиепископ, 1 епископ, 35 иереев, 6 диаконов, 14 учителей пения и 116 проповедников-катехизаторов.
Архиепископ Николай отошел ко Господу 3 февраля 1912 года на 76-м году жизни. 10 апреля 1970 года за свои равноапостольские труды в деле просвещения японского народа он был причислен к лику святых.
СПРАВКА 2
Японская Автономная Православная Церковь, входящая в состав Московского Патриархата, создана трудами великого русского миссионера-подвижника святителя Николая Японского, более полувека трудившегося над просвещением японского народа.
В 1906 году возглавляемая им епархия получила наименование Токийской и Японской, а в 1970 году Японская Церковь обрела автономию.
Управляется Предстоятелем и Синодом согласно Уставу Русской Православной Церкви. Состоит из двух епархий: Восточно-Японской и Западно-Японской и Токийской митрополии. Предстоятель — Митрополит Токийский и всея Японии Даниил (Нуширо), на кафедре с 14 мая 2000 года.
В составе Японской Церкви 150 приходов; 40 священнослужителей (30 священников и 10 диаконов). Действует Токийская духовная семинария, открытая в 1879 году, сестричество и общество православной молодежи.
Выходит издание «Сейкио Дзихо» («Православный вестник») на японском языке.
[1] Так в странах Восточной Азии называют несколько праздничных дней, соединенных с выходными. В Японии на «Золотую неделю» приходятся День Сёва (день рождения императора Хирохито, с 1988 по 2006 год назывался Днем зелени, 29 апреля), День Конституции (3 мая), День зелени (день основания государства, с 1985 по 2006 год назывался просто Государственным Праздником, 4 мая) и Праздник детей (5 мая). Как правило, большинство работодателей Японии дают своим служащим в эту неделю дополнительные выходные, так что жизнь в течение этих каникул практически замирает.
[2] В ночь на праздник Преображения сего года после продолжительной болезни отец Алексий отошел ко Господу.
[3] Митрополит Феодосий (в миру Нагасима Синдзи; 3 апреля 1935 — 7 мая 1999) — Первоиерарх Японской Православной Церкви с 1972 по 1999 год.
[4] Буквально — храм Николая, Токийский кафедральный собор в честь Воскресения Христова. Был построен тщанием святого равноапостольного Николая Японского в 1891 году. Однако в первозданном виде не сохранился, поскольку сильно пострадал в 1923 году от землетрясения и был восстановлен к 1929 году японским архитектором Синъитиро Окада, который внес определенные изменения в первоначальный облик собора.